Инновации в образовании и науке: Междунар. Сб. науч. тр. [Текст] / науч. Ред. А.А.Саламатов. – Челябинск: Изд-во «Фартекс», Вып. 4. - 174с.    стр.149-155. ISBN 978-5-9902196-1-8

А.В.Савченков

ОАНО «Академия философии и права»

ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА

В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНОЙ АДЕКВАТНОСТИ

Современное состояние дел на платформе социального универсума российской действительности заставляет задуматься о том многообразии социальных и культурных практик, которые предлагаются агентам социального взаимодействия. Структура культурного мира сегодня кардинальным образом отличается от культурного мира советской эпохи, тем более от мира культурных традиций досоветского периода. В каждом конкретном историческом контексте происходит зарождение, развитие и становление социокультурных практик созвучных с тем, что мы называем «Духом времени». Главным образом, в этом процессе задействованы те механизмы, которые входят в состав мощной структуры, именуемой – социальный заказ.

Раздробленная структура социального пространства позволяет агентам прибегать к формированию и освоению локальных участков этого пространства, создавая на них новые культурные поля. Этот факт, как нельзя лучше, показывает нам неконтролируемость эволюции культурного поля, которая приводит к полной невозможности фиксированной идентификации в формировании габитуса агентов социальных практик.

Посредством этого происходит отторжение и утрата традиционной культуры, социальным пространством. Поверхность бытия приходит в движение, становится аморфной, утрачивает структурный кристаллический характер. Границы между культурными полями размываются, происходит проникновение локальной неформальной культуры в традиционную. Это проникновение откладывает неизгладимый отпечаток на ее форму и содержание.

Размытость смысла ни к чему не приводит кроме как к утрате самого смысла. На смену ему приходит значение. Теперь субъект воспринимает культурное поле не путем погружения в смысловую конструкцию, а как текст, посредством определения для него той или значимости. Значимость, для субъекта, значения текста культурного поля, определяет  долю прагматизма, с которым этот субъект воспринимает социокультурное пространство. Иными словами,- на сколько манифестации традиционной культуры являются адекватными в контексте социального пространства.

***

Основная проблема, с которой сталкивается современное российской общество – это проблема смысла и идентификации и, как результат, - увеличение зазора между русскостью и современностью.   Обе проблемы увязаны в совокупности воздействий на субъект тех или иных операторов культурной традиции, как части культурного пространства. Среди них нужно отметить русский язык, не только как средство коммуникации, но, в первую очередь, как инструмент формирования смыслов структур культурного поля. Язык, не только как язык говорения, но как язык прочерчивания смысловых узоров, культурной практикой, в сознании социума. М.Хайдеггер об этом говорил следующее, - «что бы и как бы мы не пытались помыслить, мы мыслим в поле традиции». [1,79] Утрата первоначальных смыслов словами русского языка, вторжение в русскую речь сленга локальных культур (субкультур), привело к подрыву не только культурного строя, но и, в целом, образа мышления русского человека. Феномен восприятия мира в контексте той культуры, в рамках которой зафиксировано наше сознание, дает нам понимание процессов, связанных с формированием идентификации субъекта, которые опираются на предписанные смысловые формы. От того то мы и говорим - воспитание, иначе воспитание. Питание для восхождения к той смысловой складке, которая фиксирует акценты идентификации. В-ос-питание - впитывание культурных ценностей, являющихся ответом на вопрос – кто ты есть; я есть (аз есмь)…… Питание в ось (в стержень, в центр) моего Я, формирование моего трансцендентального Эго. Достаточно вспомнить этимон слова окрестность. Сегодня смысл этого слова искажен. Окрестность, в современной трактовке – это местность, находящаяся вокруг. Широким замахом руки мы показываем окрестности. Окрестность как некая даль, окрестность не имеет лица. Первоначально же смысл этого слова был иным. Окрестность – о-крест-ность, - вот его правильное написание. Тот (или то) кто около креста (о-крест) и тот, кто этот крест носит (крест-ность), все воедино, одного, суть, существа в принадлежности к этому миру. На столько близко, что почти принадлежат друг другу, как принадлежали друг другу Христос, Мария, Иоанн и пр., стоявшие у креста при смерти Спасителя.

В огромном количестве поведенческих стилей и шаблонов, имеющих место в современном обществе, человек блуждает не находя себе пристанища. Он дезориентирован огромным количеством  социальных и культурных практик, которые обрушиваются на него в повседневной жизни. Оказавшись вброшенным в мир, человек теряет уверенность в своей принадлежности, утрачивает способность к тому, чтобы определить свое место в пространстве социального бытия. Социальный агент вынужденно попадает в зазор между истинным миром, и миром здесь и сейчас. Возникает стремление жить одним днем. Отношения между людьми сводятся к отношениям следующего порядка: «Наш век Э.Гидденс назвал веком «чистых отношений», в которые вступают ради них самих, ради того, что «каждый может извлечь», и потому «они могут быть прекращены более или менее произвольно, любым из партнеров и в любой момент»; веком «любви по стечению обстоятельств», которая не согласуется с такими понятиями, как «навеки» и «только он(а)», романтического комплекса любви, так, что «роман нельзя больше уравнивать с продолжительностью»; веком «пластической сексуальности», то есть сексуального наслаждения, «оторванного от основной связи с продолжением рода, родством, сменой поколений». Едва ли можно «навязать» идентичность отношениям, которые сами «развязаны». [2, 26]. Утрата идентичности порождает утрату Русскости, как основ идентичности и принадлежности человека Русскому соборному бытию и всему тому, что из этого вытекает.

Возвращаясь к разговору о языке, я вспоминаю хайдеггеровское, - Язык – это дом бытия. И в самом деле, человек с определенным пониманием своей идентичности в любом месте мира, - у себя дома. Языком своего бытования он формирует любое место под себя, строит дом, в котором будет жить или как минимум палатку для ночлега. Этим и характерно влияние традиционной культуры на идентификацию, которая проговаривая о себе языком своих практик, производит захват большого социального пространства с большим количеством социальных агентов. Современное же состояние дел таково, что вынуждает социального агента пребывать, с одной стороны, в одиночестве, а с другой быть захваченным множеством агентов, принадлежащих разным субкультурам. Идентичность размывается. «Об идентичности вспоминают тогда, когда нет уверенности в своей принадлежности, т.е., когда человек не может с уверенностью определить свое место в многообразии поведенческих стилей и шаблонов, не знает, как убедить окружающих в том, что это место он занимает по праву, для того, чтобы обе стороны знали, как вести себя в присутствии друг друга». [2, 28]

***

Традиционная Православная культура, хотим мы того или нет, имеет большую долю идеологической нагруженности. Это позволяет выработать ряд критериев, по которым агенты самоидентифицируются. Российское культурное поле, за последние сто лет, претерпело ряд количественных и качественных изменений. В первую очередь – это идеологический компонент. Хочу отметить, что как бы не менялся политический строй в России до 90-х годов, мы всегда имели опору на основные догматы (критерии) оценки поведенческих стилей и шаблонов. Нужно отдать должное Советскому правительству, что при всем своем негативном отношении к религиозному прошлому России, ему хватило мудрости оставить неизменными основные ценности русской православной религиозной идеологии. Кроме того, из православия были заимствованы и приемы внедрения идеологических норм в сознание индивида.

Провозглашение Христианских норм морали и нравственности, на которых искони опиралось русское общество, через язык культурной традиции имело несомненный успех в формировании габитуса субъектов советского социального пространства. Ничего не менялось, кроме центральной фигуры, вокруг которой создавалось культурное и информационное поле. В Православии - это Христос, в Советской культуре – Ленин. Равенство и братство всех народов, эмансипация от привилегий. В Православной и Советской идеологиях зло можно было исправить добрым словом, грешнику предоставлялась возможность покаяться и исправиться и т.п. И там и здесь – принцип соборности.

Как в Православной, так и в Советской культурных традициях и практиках, социальный субъект, через идеологические компоненты, самоидентифицировался, а, за тем, демонстрировал свою принадлежность другим субъектам социального бытия. Габитус, - вот что отличает социального агента традиционной русской культуры от социального агента сегодня. «Габитус – это система диспозиций, порождающая и структурирующая практику агента и его представления. Он позволяет агенту спонтанно ориентироваться в социальном пространстве и реагировать более или менее адекватно на события и ситуации. За этим стоит огромная работа по образованию и воспитанию в процессе социализации индивида». [3,12]

Современный социальный агент границами своего места соприкасается одновременно с несколькими социальными и культурными (субкультурными) практиками, его ориентиры нарушены, смысл ускользает. Нескончаемые правокации со стороны «смежных территорий» вынуждают его сдать свои позиции. Вопрос,- для чего я здесь?; каково на-значение моего места? Происходит то, о чем писал Ричард Сеннет, - нелады с местом. «Вскоре обнаружилось, что реальная проблема не в том, как построить идентичность, а в том, как сохранить ее; что бы вы ни построили из песка, замка все равно не будет». [3, 27] В решении этой проблемы и застревает смысл существования человека. Остается значение, которое, как и любая интерпретация, не дает ориентиров к познанию принадлежности миру.

Только традиционная культура, а для России это Православная культура, позволит вырвать человека из круговорота многообразных социокультурных практик, и поместить в место, которое будет характеризоваться пригнанностью. Это место позволит человеку обрести уверенность в себе, в том, что он в месте в котором на своем месте. Кроме того, Православная культура – это культура, компоненты которой содержатся в генетической памяти всего русского народа. Конечно же, в контексте социокультурного прогресса, мы не должны забывать, что возврат к старым культурным формам Православия не уместен. Здесь должно быть воз-рождение Православия; новые формы с традиционным, фундаментальным смысловым содержанием.

***

1. Хайдеггер М.  Закон тождества // Хайдеггер М.  Разговор на проселочной дороге. М., 1991.

2. Бауман З. От паломника к туристу // Социологический журнал № 4, 1995 г. Москва

3. Бурдье П. Социология политики: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и предисл. Н.А.Шматко. / - M.: Socio-Logos, 1993

4. Фуко М. Слова и вещи.//Археология гуманитарных наук // Труд,  

жизнь, яык. – М.: «Прогресс», 1977 г.

5. Савченков А.В. «Социально-Феноменологический анализ топологии Другого, как объекта религиозной традиции». Философия в XXI в.: Международный сборник научных трудов – выпуск 19.- Воронеж: ВГПУ, 2009.